Переживших травмирующий опыт постоянно бомбардируют ужас и ярость. Это эмоции качественно отличаются от обычных страха и гнева. Они выходят за рамки обычного эмоционального опыта и выше обычных человеческих способностей выносить чувства.О чем я хотела бы знать перед чтением этой книги?Во-первых, я хотела бы знать о том, что здесь будет очень много информации, которая во многом лишняя — она просто перегружает и без того насыщенный информацией текст. Этот объем будет хорош для написания какой-то работы (например, курсовой работы для студентов подобных направлений), но это не то, что нужно для простого, "обывательского", погружения в интересующую тему.Во-вторых, я хотела бы заранее знать о том, что в основном здесь будет про методы терапии, а не собственно сами травмы — даже в первый части, посвящённой как раз травмам, речь заходит и о различных методах терапии, которой отводится и без того большая глава.В-третьих, я хотела бы знать, что феминистические взгляды автора превратят эту книгу на (грубо говоря, я, конечно же, не занималась этими подсчётами на серьёзной основе) три четвёртых историю о травмированных женщинах, а не самих травмах в целом — эта книга прям-таки должна была содержать подобную информацию в названии, потому что во многих главах это было основным мотивом (то есть даже не лейтмотив, а прима).Не поймите меня не правильно, но все же я ожидала от этой книги иного подхода к самой подборке информации. Меня нисколько не смущает позиция автора в этом вопросе, но тематика, на мой взгляд, должна была получить несколько иное раскрытие. Либо же сразу должно было быть четко обозначено, чтобы потом не появились вопросы к содержанию.В-четвертых, я хотела бы знать и о том, что эта книга не будет столь же интересной, какой казалась в самом начале. Исторический экскурс был отличным, но он не влияет на остальное содержание.В-пятых, я бы хотела знать, что я не вынесу из этой книги ничего полезного, только получу лишнее подтверждение того, что уже знала. Не могу утверждать, что всех читателей и читательниц этой книги ждет подобное (даже в какой-то мере болезненное) разочарование, но предупредить о подобной возможности я могу.В общем, уверена, эта книга может оказаться и интересной, и полезной, но посоветовать ее я не могу.

Монументальный и фундаментальный исследовательский проект психоаналитика и психиатра Джудит Герман, который может посоперничать с мировыми исследователями этой тематики. Я под очень сильным впечатлением от прочитанного!В основном автор разбирает после травматические события, восприятие их разными людьми, то, к чему они приводят и как с этим сражаться. Много, очень много примеров из реально случившихся событий, многие - очень страшные, о чем заранее предупреждается. Здесь и насилие над женщинами и детьми, политические преследования, неврозы военного и пост военного времени и многое другое. Но также тут есть о том, как восстанавливаться или хотя бы попробовать обезопасить себя.Здесь не будет упражнений и мотивации, здесь все четко и по фактам. Автор разбирает взаимосвязь между событиями и восприятием, залезает в голову как к абьюзеру, так и к его жертве, описывает что именно чувствует человек, попав в ту или иную травматическую ситуацию. Очень многое откликнулось у меня в процессе чтения книги и понимание некоторых темных моментов наконец-то стало более ясным.Книга читается и воспринимается тяжело, потому как здесь нет успокоения, нет мотивации и того, кто за ручку поведет читателя в светлое будущее. Это скорее глубинное исследование одной из самых страшных тем в нашей современной жизни. Не рекомендую эту книгу тем, кто начал интересоваться травматическими событиями, абьюзом и страхом, если до этого не прочел более популяризированные и доступные по восприятию книги. А тем, кто в теме, будет интересно взглянуть на тему насилия и выхода из него с более научной и рассудительной точки зрения.

Достаточно сложно написать объективно рецензию на заведомо провокационную работу представительницы феминистического движения, но такой формат автор выбрал не случайно: история показывает, что интерес к проблеме истерии периодически пропадает из-за постыдности причин феномена (К)ПТСР: мужчины подвергаются насилию со стороны государства, а женщины и дети массово подвергаются домашнему насилию; тот идеальный мужчина-семьянин, которого вы знаете, может оказаться абьюзером, тщательно скрывающим свои злодеяния. Массовый характер насилия настолько неприемлем для общества, что проще отвернуться и забыть о проблеме, нежели продолжать ее исследовать.И здесь мы имеем дело с диалектикой травмы: пострадавший от насилия (автор предпочитает не употреблять термин «жертва») должен признать наличие проблемы, заявить о ней, но правда может оказаться настолько ужасной, как и общественное осуждение, что человек может продолжать хранить тайну, тем самым усиливая ее симптомы: если вспомнить Юнга, то телесные проявления, в том числе и физионевроз — это не просто симптомы, а язык нашего бессознательного.Диалектика травмысвернутьДжудит Герман подробно описывает симптомы ПТСР: это устойчивое ожидание опасности и перевозбуждение, истощающее нервную систему; попытки воспроизвести и преодолеть травмирующее воспоминание (интрузии); онемение и избегание. Описывается и механизмы адаптации детей к травмирующему воздействию: диссоциативная защита, удерживающая воспоминания о насилии втайне от самого себя, фрагментация идентичности, создающая иллюзию хороших родителей и различные патологические эмоциональные состояния, вроде самоповреждения.Обосновывается необходимость выделения нового диагноза КПТСР (попутно читаем о непрофессионализме мужчин-психиатров, что несколько разочаровывает: ощущается явное последствие генерализации в прошлом опыте исследователя).Описав причины и механизмы травмы, опираясь на принцип возвращения себя и принцип возвращения контроля, исследователь описывает стадии восстановления. Даются рекомендации терапевтам, раскрывается природа контрпереносных явлений.Стадии восстановлениясвернутьРабота интересная, но имеет ознакомительный характер, много оценочных суждений и политики. Кому работа адресована — для меня загадка: слишком поверхностно для психолога, слишком глубоко и непрактично — для выжившего.