Скорая помощь: почему опаздывает неотложка и какой вызов примут первым

Когда звонит телефон, они не знают, что именно их поджидает: чья-то смерть, разбитый инсультом старик, белая горячка, рваные связки или следы поножовщины. Но общая картина известна: их ждут чья-то паника, чей-то страх, чья-то борьба за жизнь. Их профессия — работники скорой помощи.

Дэн Фарнворт проработал в «скорой» Великобритании пятнадцать лет. В книге «Вызов принят: остросюжетная жизнь работника скорой помощи» он вскрыл изнанку работы диспетчеров, водителей и фельдшеров.

Делимся отрывками, из которых станет понятно, почему неотложка опаздывает, зачем парамедики шутят и как фельдшеры водят машину «скорой»

Курс вождения «скорой помощи» был насыщенным. Мы учились контролировать автомобиль во время заносов, а на выпускном должны были добраться до места в четкие сроки. В конце мне казалось, что я могу принять участие в ралли «Дакар».

Когда я вышел на первую смену, парамедик сказал: «Сегодня привыкай водить машину, остальное я сделаю сам». Запрыгнув в кабину, я спросил: «А где сцепление?» Парамедик рассмеялся: «Его нет. Коробка автоматическая».

Ни во время обучения, ни до него я никогда не водил «автомат». Знаю, вы думаете: весь смысл в том, что с ним машины водить очень просто. Может оно и так, но к сожалению, в «скорой» на месте сцепления была педаль сирены. Поэтому каждый раз, когда я по привычке пытался переключить передачу, сирена начинала завывать.

Не успел я во всем разобраться, как появился первый вызов: воздушный шар налетел на электрический столб. Нам нужно было прибыть на место как можно быстрее. Я ничего не читал в учебниках о крушениях воздушных шаров. И мне не терпелось быстрее оказаться на месте и посмотреть, что к чему.

По пути я то и дело по ошибке включал сирену. Одно нажатие — сирена включалась. Два — и она начинала реветь сильнее. Три — и она выключалась. Когда я парковался, мои руки были мокрыми, а по спине стекал пот.

Мысленно я был готов к кровавому месиву и думал о манипуляциях, которые предстоит провести. Выпрыгнув из кабины, я побежал к задней части машины, словно борзая, спущенная с поводка. Но тут к нам подошел полицейский и сказал: «Все хорошо, ребята, в вас нет необходимости. Шар упал, но никто не пострадал».

Я не знал, что чувствовать: облегчение или разочарование. Все были здоровы и сохраняли спокойствие. Я запрыгнул обратно в кабину и снова нажал на сцепление, по ошибке включив сирену. «Зачем ты это сделал?» — закричал полицейский. «Потому что я понятия не имею, что делаю», — чуть не ответил я. Но никто не должен слышать такое от работника скорой помощи, поэтому я просто пожал плечами.

Когда вы звоните в службу скорой помощи, проблему оценивают по срочности. Первая категория — ситуации, опасные для жизни, например остановка сердца. Мы обязаны приехать в течение восьми минут. Вторая — серьезная ситуация, но угроза для жизни меньше, например инсульт или боли в груди. Мы должны приехать за девятнадцать минут. Последняя категория — ситуации, неопасные для жизни, такие как зуд или ожог крапивой. На них мы приезжаем, как только появляется возможность.

В интернете можно найти истории о пенсионерах, несколько часов пролежавших на тротуаре со сломанным бедром, и людях, которые часами ждали приезда скорой в смятом автомобиле. Такое случается, но работники скорой не виноваты. Они вынуждены обходиться доступными ресурсами и не могут предсказать, когда случится наплыв вызовов.

Я всегда обращаюсь с пациентами так, как я хотел бы, чтобы обращались с моей семьей. Поэтому я представляю, почему люди злятся, когда мы опаздываем. Подъезжая к дому пациента, мы видим, как перед ним бродят люди и смотрят на часы. Они разозлились на нас еще до того, как увидели. Это плохо.

Работники скорой помощи не задерживаются по своей вине. Но им все равно приходится выслушивать ругань и в то же время делать все возможное, чтобы помочь пациенту.

Буквально позавчера пациент кричал: «Вы нарушили закон! Вы должны были приехать за восемь минут! Я вас засужу!» Я ответил: «Мне жаль, что вам пришлось ждать, но мы здесь, чтобы помочь. Позвольте нам это сделать». Он не унимался, поэтому я сказал: «Послушайте, мы не отдел жалоб. Давайте мы выполним свою работу, и, если вы все равно захотите пожаловаться, я дам вам нужный номер».

Вероятно, этот парень решил, что мы увидели его вызов и решили: «Пусть подождет. Поедем к нему, когда чай допьем». Это как когда ломается интернет: нам хочется на кого-нибудь наорать, и по шее получает бедный сотрудник колл-центра. Хотя он ни в чем не виноват. То же самое можно сказать о нас, когда задерживаемся. Мы выслушиваем критику, но все равно стараемся изо всех сил.

Черный юмор, каким бы жестоким и неуместным он ни казался, необходим работнику скорой помощи так же, как бронежилет — солдату. Черный юмор помогает справляться с трудностями. Он как буфер между нами и реальностью, с которой мы имеем дело.

В скорой невозможно постоянно относиться к работе со всей серьезностью. В моменты, когда необходимо снять напряжение, помогает черный юмор.

Смех — антисептик для разума, а черный юмор — наш способ справляться со стрессом. Мы ничем не отличаемся от солдат, которые пытаются расслабиться с помощью дурацких розыгрышей и мрачных шуток.

Одним из моих регулярных напарников был Пол. У Пола было очень специфическое чувство юмора. Иногда работать с ним было невозможно, так он смешил. А иногда казался слишком легкомысленным. Однажды ему так хотелось завершить работу вовремя, что он неаккуратно повернул автомобиль скорой помощи и въехал на чью-то лужайку. Автомобиль застрял, и Пол пытался сдвинуться с места, трогаясь то вперед, то назад. Он провел там около двух часов, пока машину не отбуксировали.

С кем бы ни работал, я мог начать смеяться в неподходящее время. Мы могли оказывать помощь пациенту, обсуждать с ним, что произошло, а затем сказать что-нибудь скандальное. Например, мы как-то приехали к гадалке. Осматривая ее, я не смог удержаться и сказал: «Если вы предсказываете будущее, почему не приехали в больницу к тому времени, как у вас начались боли в груди?» Она посмеялась.

Больше правдивых, страшных и веселых историй из работы «Скорой помощи» — в книге британского фельдшера Дэна Фарнворта. Узнать больше о книге можно по ссылке.