С его работой можно запросто забыть, что тихий и мирный уход из жизни — это норма. Доктор Шеперд, ведущий судмедэксперт Великобритании решил рассказать о том, какие опасности поджидают человеческое тело на каждом этапе жизни.
В книге «Семь возрастов смерти»он предлагает взглянуть на внутреннее строение тела глазами судмедэксперта и найти связь между жизнью и смертью в разные периоды: от зачатия до глубокой старости.
Делимся отрывком из книги, в котором Шеперд расследует дело убитого младенца.
Добравшись до морга, я увидел припаркованные рядом полицейские машины. Детективы и помощник коронера — они уже переоделись для вскрытия и стояли у входа в секционную. Не то чтобы они ждали меня — им просто не хотелось заходить внутрь. На самом деле мне тоже, хоть смерть уже давно и стала неотъемлемой частью моей жизни.
НИКТО НЕ В ВОСТОРГЕ, КОГДА ПЕРЕД ТОБОЙ В МОРГЕ ОКАЗЫВАЕТСЯ МЛАДЕНЕЦ.
Все молча заняли свои места вокруг тележки. Детектив-инспектор перевела взгляд с младенца на мягкую игрушку, которую кто-то из сотрудников положил рядом. Погребальное подношение, оставленное родителями в качестве друга.
Инспектор сглотнула.
— Родители…
— Лучшее, что мы можем сделать для родителей, эм-м… — я стал копаться в своих бумагах, — Фергюссон, Фергюссон Белл, так это выяснить, от чего именно он скончался.
Ему было шесть месяцев. Я положил два пальца ему на живот и постучал. Все прислушались — звук был глухим. Я переместил пальцы и снова постучал. А потом еще раз. И еще. Каждый раз слышался глухой звук. — Это газ, — сказал я. — Внутри пусто.
Сфотографировав ребенка, мы срезали с него одежду, которую не сняли фельдшеры скорой, пытаясь его реанимировать. Родители часто просят вернуть одежду, в которой умерли их дети. Затем я снял с него подгузник.
— Господи! — ахнул суперинтендант.
— Вы только гляньте! — сказал помощник коронера.
— Жесть! — пробормотал детектив.
Что же вызвало такую реакцию? Опрелость. С живота ребенка она распространилась на бедра, и бо́льшая часть кожи под подгузником была раздраженной, красной и кровоточила.
— От опрелости пока еще никто не умирал, но она может объяснить газы в кишечнике. Если ему было больно и он все время плакал, наверняка отказывался есть и постоянно глотал воздух… — ответил я.
Детектив сказал:
— В больнице в качестве причины смерти предположили СВДС.
Может, это действительно был СВДС. В неблагополучных семьях дети чаще умирают внезапно, безо всякой видимой причины, и если эта опрелость о чем-то и говорила, так это о том, что ребенок не получал должного ухода.
СОСТОЯНИЕ ПОДГУЗНИКА МОЖЕТ О МНОГОМ ПОВЕДАТЬ: МНЕ ДОВОДИЛОСЬ НАХОДИТЬ ДАЖЕ КУСКИ БУМАЖНОЙ ПРОКЛАДКИ В КИШЕЧНИКЕ У МАЛЕНЬКИХ ДЕТЕЙ, КОТОРЫЕ ОТ ГОЛОДА НАЧИНАЛИ ГРЫЗТЬ СОБСТВЕННЫЕ ПОДГУЗНИКИ.
Я внимательно осмотрел Фергюссона в поисках признаков жестокого обращения и плохого ухода, но ничего не обнаружил. Помимо опрелости и вздутого живота, у тела была лишь одна примечательная особенность: кожа младенца была чрезвычайно бледной.
НА САМОМ ЖЕ ДЕЛЕ ПОСЛЕ СМЕРТИ ЛЮДИ ОБЫЧНО НЕ СТАНОВЯТСЯ БОЛЕЕ БЛЕДНЫМИ, ЧЕМ ПРИ ЖИЗНИ. ФЕРГЮССОН МЕЖДУ ТЕМ БЫЛ БЕЛЫЙ КАК СТЕНА.
Когда пришла пора вскрывать тело, в секционной воцарилась гробовая тишина, а инспектор отвернулась. Я сделал разрез, который мы специально применяем для маленьких детей: вместо обычного Y-образного используем Т-образный: верхняя линия разреза проходит горизонтально через переднюю часть груди, чтобы на шее не осталось швов. Все разрезы мы делаем так, чтобы доставить как можно меньше боли родственникам, когда те просят показать им тело.
Я так быстро провел скальпелем, что инспектор едва успела набрать воздуха в грудь. Затем я обнажил легкие. Грудная полость была заполнена жидкостью. Ее было так много, что произошел частичный коллапс одного легкого. Я взял образец.
— Значит, от этого он и умер? — Во взгляде детектива-инспектора, как я с облегчением заметил, теперь прослеживалось увлечение, чем отвращение. — От коллапса легкого?
— Пока рано делать какие-либо выводы, — ответил я.
На самом деле с синдромом внезапной детской смерти никогда не бывает полной уверенности. Мы можем лишь исключить все остальные возможные причины.
Я смотрел на тело Фергюссона Белла и понимал, что о нем плохо заботились, — как ни странно, опрелости были единственным признаком, указывающим на это. Вместе с тем его бледный вид и вздутый живот говорили о явной врожденной проблеме. Она дала о себе знать в том возрасте, когда большинство младенцев начинают отнимать от груди и давать новую пищу.
Кишечник Фергюссона был раздут. Жидкость, из-за которой произошел коллапс легкого, полностью пропитала все ткани: это явно указывало на осмотическое (излишнее) давление вследствие сердечной недостаточности, прежде чем он умер, — вероятно, имел место врожденный порок сердца. Но если дело было не в сердце, тогда в чем?
Все органы Фергюссона выглядели здоровыми. За исключением разве что одного. Не слишком ли большой была его печень? Это довольно крупный орган, и у младенцев он кажется особенно большим. Печень Фергюссона была гладкой и красивой, но все таки я проверил ее на содержание спирта — слишком уж явно она демонстрировала все признаки проведенного в баре вечера.
ЗА ГОДЫ МОЕЙ РАБОТЫ ТЕСТЫ ПОКАЗАЛИ, ЧТО МНОГИЕ РОДИТЕЛИ ПРИБЕГАЮТ К АЛКОГОЛЮ, ЧТОБЫ УСПОКОИТЬ РЕБЕНКА.
Печень землистого темно-красно-коричневого цвета и расположена в верхней правой части брюшной полости, но из-за крупного размера заходит и на левую сторону.
— Тут может быть кое-что интересное… — сказал я полицейским.
Они вытянули шеи, наблюдая, как я обследую печень Фергюссона. Я не был уверен, пока не разрезал ее, а затем не повернул скальпель, подставив его под свет ламп секционной. И когда лезвие яркой вспышкой ударило мне по глазам, я все понял. Жир. У Фергюссона был гепатоз.
Было проведено множество анализов и дискуссий, в итоге понадобилось почти пять месяцев, чтобы все специалисты сошлись во мнении: Фергюссон страдал от недиагностированного врожденного нарушения обмена веществ, которое проявило себя, лишь когда ему начали давать твердую пищу. Выяснилось, что его организм был не в состоянии перерабатывать фруктозу — натуральный сахар, содержащийся прежде всего во фруктах, а также в столовом сахаре. Кроме того, фруктоза выступает важным звеном в метаболической цепи, преобразующей сахар в энергию, необходимую клеткам организма для работы.
В результате организм может производить гликоген — вещество, в котором тело запасает энергию, — но не в состоянии его расщеплять, чтобы эту энергию высвободить. Печень при этом может стать большой и пропитанной жиром, прямо как у заядлого пьяницы.
Всему виной крайне неудачное стечение обстоятельств. Настолько неудачное, что инспектор была готова возбудить уголовное дело.
Почему первый год жизни — самый опасный, в каком возрасте чаще всего сводят счеты с жизнью и можно ли избежать диабета, инфаркта или деменции на пенсии. А также, как одиночество и крайности в сексуальном поведении влияют на здоровье после сорока — в книге доктора Шеперда «Семь возрастов вмерти».
Расскажите всем, какую интересную статью вы нашли!
