Мой папа — двоеженец

«С самого детства я знаю, что мой отец — двоеженец. Я знаю все о другой семье. Знаю, в какую школу ходит моя сестра Шорисс. Знаю, где работает ее мать. Но обо мне они не знают ничего. Мое существование — тайна».

Двойная жизнь, двойная драма. Две жены, две дочери, два дома. И скелеты, которые рвутся из шкафа наружу. Все это — о романе Тайари Джонс «Серебряный воробей». «Только часть истории взята из моей жизни, но вся история целиком взята из сердца. Я пережила все эмоции, которые описала», — говорит Джонс, которую в США считают «одной из важнейших писательниц поколения».

Делимся отрывками из романа.

Мне было лет пять. На занятиях по рисованию учительница мисс Расселл попросила нас нарисовать семью. Я взяла синюю ручку и нарисовала Джеймса (отец героини — прим. ред.), Шорисс и Лаверн (официальные дочь и жена Джеймса — прим. ред.).

На заднем плане был Роли, лучший друг отца, единственный человек из другой жизни Джеймса, с кем мы были знакомы. Я раскрасила его мелком, на котором было написано «телесный», потому что кожа у Роли очень светлая. На шею отцовской жены я добавила ожерелье. Девочке — широкий улыбающийся рот, полный квадратных зубов. А возле левого края листа, в сторонке, изобразила себя и маму. Маме я нарисовала длинные волосы и закрученные ресницы. А себе — только большие глаза.

Над всеми шестерыми подмигивало дружелюбное солнце.

Учительница подошла сзади.

— И кого же ты так красиво нарисовала?

Очарованная похвалой, я улыбнулась.

Слегка наклонив голову, учительница хмыкнула:

— Вот как.

Отец усадил меня к себе на колени. Когда он говорил, мы оба смотрели вперед, так что я не видела выражения его лица.

— Дана, то, что происходит в этом доме между мной и твоей мамой, — это взрослые дела. Я люблю тебя. Ты моя малышка, я тебя люблю и я люблю твою маму. Но то, что мы делаем в этом доме, — это секрет, понятно?

Джеймс вздохнул и немного покачал меня на коленях.

— То, что происходит в моей жизни, в моем мире, тебя никак не касается. Нельзя говорить учительнице, что у папы есть другая жена. Нельзя говорить учительнице, что меня зовут Джеймс Уизерспун. Атланта — это маленький городок, здесь все друг друга знают.

— Твоя другая жена и другая дочка — это секрет? — спросила я.

Он опустил меня на пол, продолжая сидеть на корточках, чтобы быть вровень со мной.

Тут Джеймс погладил меня по голове и слегка дернул за одну из косичек.

Не знаю, с чего я взяла, будто все из-за того, что у меня выпали зубы. Однако придумала хитрость: решила подложить сложенную бумажку за верхними зубами, чтобы скрыть розовый провал посреди улыбки.

Мама застала меня, когда я пыталась пристроить бумажку в рот. Она зашла в комнату и легла на односпальную кровать, накрытую фиолетовым клетчатым покрывалом. Ей нравилось вот так лежать на моей кровати, пока я возилась с игрушками или раскрашивала рисунки в тетрадках, и смотреть на меня, словно я телешоу.

— Что ты делаешь?

— Вставляю себе зубы.

— И зачем?

— Я улучшаю внешность.

Я надеялась, что она улыбнется.

— У тебя прекрасная внешность, Дана. Тебе пять лет, у тебя замечательная кожа, сияющие глаза и красивые волосы.

— Но нет зубов, — буркнула я.

— Ты еще маленькая. Тебе не нужны зубы.

— Нет, — тихо возразила я. — Нужны.

— Зачем? Грызть вареную кукурузу? Зубы вырастут. Ты еще гору початков успеешь обглодать, честное слово.

Мама лежала на кровати, как богиня на шезлонге, но после моих слов резко подскочила.

— Какая другая девочка?

— Другая дочка Джеймса.

— Можешь называть ее по имени, — произнесла мама. Я покачала головой.

— Не могу.

— Можешь. Просто скажи и все. Ее зовут Шорисс.

— Не надо! — воскликнула я, испугавшись, что, если назвать сестру по имени, сработает какое-нибудь ужасное колдовство — словно произнести: «Кровавая Мэри» и посмотреть в миску с водой, отчего жидкость станет густой и красной.

Погрузитесь в многоголосую, искреннюю, берущую за душу историю, в которой нет победителей и проигравших. Но есть запутавшиеся люди, каждого из которых учишься понимать. Заказать роман «Серебряный воробей» можно по ссылке.