«О, Боже. Куда я попал?!»: как Дэйв Мастейн оказался в Металлике

Нищета, жестокий пьющий отец, алкоголь, наркотики, беспризорность, профессиональные и музыкальные неудачи. Все это — жизнь рок-звезды Дэйва Мастейна.

А еще оглушительный успех, признание миллионов, красавица-жена и двое детей, великолепный дом и вера в Бога.

Как все это уместилось в одном человеке — вы можете узнать в книге «Мастейн». А мы поделимся отрывком о том, как Дэйв попал в Metallica, ну а что из этого вышло, знает уже весь мир.

Я листал местную новостную газету Recycler, как вдруг наткнулся на рекламное объявление еще безымянной группы, искавшей гитариста. Я знал, что гитарист я довольно хороший.

В тот же день я позвонил по объявлению.

— Здарова, чувак. Я ищу Ларса.

— Ты его нашел, — у парня был странный акцент, и я никак не мог понять, откуда он. А еще очень юный голос.

— Я по объявлению. Гитариста ищешь?

— Ага...

— Ну, я знаю Motörhead и Iron Maiden, — сказал я, — и Budgie мне нравятся.

В трубке возникла пауза.

— Охренеть, чувак! Ты знаешь Budgie?!

Больше его ничего не волновало. Видишь ли, Ларс Ульрих, паренек на другом конце провода, был заядлым коллекционером музыки Новой волны британского хеви-метала (НВБХМ). И назвав ему группу, которая находилась на передовой всего музыкального движения, я был принят за своего.

Мы встретились через пару дней на квартире у Ларса в Ньюпорт-Бич. На самом деле это был дом его родителей — это я понял, только когда приехал. Мы пожали руки и сразу же поднялись на второй этаж, к нему в комнату, вероятно, чтобы перейти к делу (что бы это ни значило).

В общем, мы немного поговорили и накурились. Ларс сказал, что в составе уже три человека: вокалист по имени Джеймс Хэтфилд, басист Рон Макговни и Ларс, барабанщик. Им требовался гитарист, чтобы состав был полностью укомплектован.

Со встречи с Ларсом я уехал с минимальными ожиданиями. Он был ужасно спокойным. Кроме того, как я уже сказал, он был невероятно юн — сложно представить, что у этого паренька грандиозные планы по созданию металлической группы, ставшей в конечном итоге величайшей в мире.

Мы пожали друг другу руки и обещали оставаться на связи, и, сонный и накуренный, я поехал обратно домой в Хантингтон-Бич, не зная, услышу я когда-нибудь Ларса или нет. Но он позвонил через несколько дней и хотел узнать, смогу ли я встретиться с ним и остальными ребятами в Норуолке, где жил Рон Макговни.

— Зачем? Для прослушивания?

— Ага, типа того, — ответил Ларс.

Я сказал: «Конечно», подумав, что терять нечего.

Помню, в тот день я вел себя довольно тихо. Я ведь никогда прежде не был на прослушиваниях. Где бы я ни играл, это всегда была моя группа.

Никогда не «проходил прослушивание». На хера? Я был лидером, а не последователем. И не собирался ни у кого идти на поводу, быть на вторых ролях — от этих мыслей всегда портилось настроение. Согласившись приехать в Норуолк и пройти «оценку» и интервью, я наступил на горло своему самолюбию и принципам. Да, вот так я на все это смотрел. А что тут скажешь? Да, я был высокомерен. И зол. Но пришлось наступить на горло своей гордыне. Надоело толкать наркоту и бренчать в бесперспективной группе. Возможно, в этот раз оно того действительно стоило.

Почти с того самого момента, как я вошел в дом Рона, царила какая-то странная атмосфера. Не знаю, чего они от меня ожидали. Ларсу я довольно честно сказал, как проводил день. Сказал, что играю музыку и в дополнение к этому продаю траву — на самом же деле, разумеется, я продавал траву, а в дополнение к этому играл музыку. Но ему, похоже, было плевать. Как и всем остальным.

Когда я выгружал аппаратуру из машины и нес ее в гараж, Ларс представил меня остальным ребятам. Пока я устанавливал свое дерьмо, все пошли в другую комнату, и я подумал, что это как-то странно. Мне казалось, им плевать, что мы делаем. И до меня дошло, что я единственный, кто бьется за место в составе. Я подключил усилитель и спокойно приступил к разминке. Потом еще немного разогрелся. Все играл и играл, быстрее и громче, и все думал, что в конечном итоге кто-нибудь из них сподобится войти и начать со мной джемовать, либо в крайнем случае они придут и послушают, зададут пару вопросов. Но никто так и не пришел. Они просто оставили меня наедине с инструментом.

Наконец, спустя, наверное, полчаса, я положил гитару и открыл дверь в дом. Парни сидели, пили и курили траву, залипали в телик.

— Эй, парни — мы сегодня лабать будем или как? — спросил я.

Ларс как бы улыбнулся и махнул рукой.

— Не, чувак... ты в деле!

Чего?

Я оглянулся. Неужели все было так легко? Не знал, как реагировать на его слова — это оскорбление или комплимент? Я чувствовал некое облегчение и смятение. Им настолько плевать? Они охренели от того, как я разогреваюсь, и решили взять меня в группу? (Я знал, что крут, но не знал, что настолько.)

Спустя годы я рассуждал об этом, и, может быть, они не хотели устраивать настоящее прослушивание — чтобы все мы играли вместе, — ведь я бы сразу оценил уровень их мастерства и музыкальные способности. Сейчас-то уже смешно вспоминать, учитывая подчас язвительную природу наших многолетних отношений и тот факт, что меня всегда считали парнем, которому повезло оказаться в нужное время в нужном месте и временно заполнить дыру в составе Metallica.

Но тогда я ничего этого не знал. И в физическом плане, и в плане одежды Ларс выглядел для меня таким же иностранцем, как и в день нашего знакомства, но я связывал это по большей части с его европейским воспитанием. Рон занимался своим делом, а Джеймс... ну, Джеймс был худой как щепка, в черных узких лосинах, заправленных в ботинки, и в пятнистой гепардовой футболке. Джеймс, можно сказать, очень старался выглядеть как рок-звезда. У него были длинные волнистые волосы, развевающиеся на ветру, чем он напоминал Руди Сарзо, басиста сольной группы Оззи Осборна.

Я старался не заржать.

О, Боже. Куда я попал?

О том, как после увольнения из Металлики Дэйв не сломался и нашел в себе силы продолжать творческий путь — читайте в мемуарах основателя, фронтмена, вокалиста, композитора и гитариста Megadeth, одной из самых популярных трэш-метал-групп «Мастейн».