Как двум репортерам удалось засадить одного извращенца
Утекай, в подворотне нас ждет маньяк. А что если утечь не получится, потому что прибывать в подворотню одним из первых — твоя работа? И что если ты — не отважный силач, а хрупкая девушка с диктофоном?
Знакомьтесь: Екатерина Калашникова, криминальный репортер федеральных СМИ. Ее тяга к профессии — родом из детства: покрытое тайной убийство отца и криминальный Тольятти 90-х годов не оставили выбора. Сначала в блоге, а теперь и в книге «Записки криминального журналиста. Истории, которые не дадут уснуть» Калашникова рассказывает о мрачных преступлениях, которые освещала. Вот одно из них.
«Заманил в баню трех девочек восьми лет»
Однажды мне позвонил знакомый журналист из Тольятти. Звали его Сергей.
— Катя, ко мне обратилась семья. Над их ребенком надругался один урод. Если говорить юридически, «совершил насильственные действия сексуального характера». Вкратце: мужик заманил в баню трех девочек восьми лет, над каждой надругался. Дело заводить не стали. У вас газета федеральная, известная на всю страну. Осветите ситуацию, будет большой резонанс, огласка. Может, и ситуацию больше не смогут игнорировать.
Я согласилась. Сергей дал телефон Александры — мамы одной из девочек. Мы созвонились, и я поехала на встречу в Тольятти.
Насилие есть — преступления нет
… Мы с Александрой прошли на кухню. За столом сидела хрупкая девочка лет восьми, Маша. Она была похожа на русалочку: большие голубые глаза, пронзительный взгляд, волосы ниже пояса. Девочка посмотрела на меня, и я почувствовала ее смущение.
— Я узнала об этом два месяца назад, — начала Александра. — Купаю дочку, и тут она говорит: «Мама, меня там дядя трогал. Мне было так больно». Я опешила.
Дальше Александра рассказала, что у них во дворе есть баня. Маша часто гуляла на площадке перед домом с подругами. Двор тихий, женщина спокойно присматривала за девочкой из окна. Однажды Маша с двумя девочками и одним мальчиком играла в прятки. Мальчик водил. Девчонки побежали прятаться и закрутились около бани.
— У входа стояла тетя, — начала Маша. — Она сказала, что ее зовут Вера и предложила нас спрятать. Мы побежали за ней. Внутри она сказала, что можно купаться в бассейне, надо только все с себя снять.
Девчонки голышом сиганули в воду. Потом «тетя Вера» попросила Машу зайти в парилку. Она послушалась.
— Я зашла туда и увидела дядю, — продолжила Маша. — Он сказал, что зовут его дядя Гриша, что плакать не надо, что все будет хорошо. Потом засунул руку мне между ног. Было больно. Я вырывалась и плакала. Тогда он силой раздвинул мне ноги и продолжил. После меня в парилку пошла Ксюша. А потом и Катя. Обе плакали. Но тетя Вера сказала, что дядя — доктор, что он проверил, здоровы ли мы, что его не нужно бояться. Потом дала мороженое, высушила нам волосы и сказала никому ничего не рассказывать.
Александра уже была и в милиции, и в следственном комитете:
— Сначала мне понравился наш следователь Дмитрий. Такой приятный мужчина. Говорил, что тоже отец и запрячет за решетку этого урода. Ведь даже место известно, где все это произошло. Его и искать не надо. Бил себя кулаком в грудь, что накажет. А потом все! Дело закрыли. Сказали, что нет состава преступления. Следы насилия давно смыты, а показания детей нельзя считать доказательством.
Лед тронулся
Поговорив с Александрой и маленькой Машей, я наведалась в ту самую баню. Замызганное и неприметное одноэтажное здание, надпись «Сауна» над крыльцом. Я постучала. Но никто не открыл. На следующий день история повторилась.
Баня принадлежала тольяттинскому бизнесмену Григорию Малькову. Александра рассказала о его связях в среде правоохранителей. Я набрала знакомого следака. Информация подтвердилась.
— Да, знаю такую фамилию, — сказал мой источник. — У него есть сын Вася. Раньше он работал в следственном комитете. Сейчас — адвокатом. Отец тоже юрист.
Стало понятно, почему уголовные дела закрывались: Малькову помогали знакомства. Из той информации, что была, я все-таки слепила материал. Вышла статья и у тольяттинского коллеги Сергея. И лед тронулся.
Разбирательства длиною полгода
Через несколько дней следственный комитет выпустил пресс-релиз, — «по факту совершения насильственных действий сексуального характера в отношении детей возбуждено уголовное дело».
Разбирательство, а вместе с ним и мучения девочек длились полгода. Детям приходилось много раз рассказывать, что делал извращенец. Затем они опознавали «злого дядю» среди незнакомцев.
И вот день суда. Григорий Мальков пришел с супругой, сыном и адвокатом. Выглядел он неприметно: худощавый мужчина среднего роста, русые волосы, коротко стрижен, на затылке — проплешина, треугольное лицо с оспинами, большой нос, тонкие губы. В зал заседаний субтильный Мальков вошел с лицом, преисполненным гордости олимпийца.
На заседание журналистов не пустили. Я ждала за дверями и думала, что Малькову снова все сойдет с рук. Как же я удивилась, когда из зала его вывели в наручниках. Еще пару часов назад он гордо шел по коридору свободным, а сейчас — в кандалах!
«Потерпевшая, какой рукой я вас трогал?»
— Как прошло заседание? — спросила я маму Маши.
— Катерина, это было ужасно, — ответила Александра. — Урод полностью отрицал вину. Выкручивался как мог. Задавал вопросы детям сам. Все это длилось, пока не запротестовал прокурор. Вот диктофон, послушайте сами.
На записи меня поразила наглость Малькова. Бизнесмену позволили задавать вопросы своим же жертвам:
— Потерпевшая, по вашим словам, я трогал вас в интимном месте. Какой рукой? — спросил Мальков у одной из девочек.
— Наверное, этой, левой, — тихо сказала она. — Я не помню.
— Почему вы не кричали, не звали на помощь? — продолжал Мальков.
— Мне было страшно.
— Как долго это длилось? Пять минут или час?
— Я не помню, я не знаю, — рыдала она.
Мальков не испытывал ни капли раскаяния и не попросил прощения у потерпевших. Даже на последнем слове он напирал на то, что его подставили. К счастью, правосудие восторжествовало. Малькову дали двенадцать лет. Приговор обжаловать не удалось. Суды вышестоящих инстанций оставили прежнее решение в силе.
В следующем году Григорий Мальков выйдет на свободу.
Реальные преступления, описание журналистских расследований, злободневное размышление о природе жестокости и свободе СМИ — в «Записках криминального журналиста».
Расскажите всем, какую интересную статью вы нашли!
