Расскажите немного о книге. Как она появилась?
Книжка получилась случайно: можно сказать, меня заставили, хотя я долго сопротивлялся. Я понимаю, что я не писатель, но рассказчик, вероятно, неплохой. Надеюсь, что и книжка получилась хорошая. Я работал над ней с удовольствием: рассказывать о себе было легко и приятно.
История вашего увлечения альпинизмом начинается в советском союзе. Тогда заниматься этим видом спорта было гораздо сложнее: приходилось ездить в другую область за веревкой и самостоятельно шить спальники. Скучаете ли вы по каким-то деталям из этого времени?
Как любой человек, я скучаю по своей молодости и той романтике, которая тогда была. Хотя «скучаю» — это вообще не про меня. Я не скучаю и не жалею ни о чем. Я по жизнь иду, сжигая мосты: живу настоящим и будущим. Все, что было в прошлом, поменять невозможно. Так что простите, если я в прошлом кого-то обидел — и кого-то, возможно, обижу в будущем. Надеюсь, вас будет немного.
На вашем счету много авантюрных проектов. А есть ли какой-то проект, который не сложился — и вы жалеете об этом?
Любое время дает свои проекты. Опять же, я ни о чем не жалею. Жизнь складывается хорошо, ведь каждый человек — строитель своей жизни. Стройте свою жизнь сами, ни о чем не жалейте, пытайтесь сделать как можно больше и оставить за собой хороший след. А если что-то не успеете — сделают ваши дети.
Давайте поговорим и о современном альпинизме. Очевидно, техническое оснащение походов стало лучше. Но стало ли само восхождение от этого легче?
И да, и нет. Зависит от того, что понимать под словом «легче». Любое восхождение — сложное и опасное мероприятие, мы готовимся к нему долго и серьезно. И оно не всегда идет по плану, потому что вмешивается очень много факторов. Вот аналогия: как думаете, стала ли легче жизнь от того, что появились айфоны и машины стали меньше ломаться? Черт его знает.
Во время первой своей поездки на Эверест вы не взошли на гору. Почему? Помните свои чувства тогда?
Помню чувство облегчения, когда эта экспедиция закончилась. Я был счастлив и понял, что надо приехать еще раз. Любое недоделанное дело можно доделать, если очень хочется. Мне повезло, что я не взошел в первый раз, как и во второй, и в третий. Были разные причины — например, то, что это были спортивные экспедиции, а в любом спорте удача стоит рядом с неудачей. Но в это время я набирался опыта.
Зато если бы я в первый раз взошел, то не было бы потом последующих двадцати экспедиций — я бы просто решил, что это несложно, а простые вещи мне неинтересны. Я их перепоручаю другим людям, которым это сложно. Жизнь должна быть интересной, а интерес в том, чтобы делать что-то новое и необычное.
Альпинизм — вид спорта, в котором очень высока цена ошибки. Поэтому правила нужно соблюдать очень строго. В то же время, вы рассказываете о том, как пытались обойти их. Как определить грань, за которой правила становятся условностью?
А вы когда-нибудь ехали 10 километров за фурой, которая тащится со скоростью 15 километров в час? Приходится придумывать, как бы нарушить правила, но чтобы этого никто не заметил. Это, конечно, шутка, но все же нельзя всю жизнь жить по правилам, написанным другими. Иначе вы тащитесь в хвосте длинного состава, который едет в предсказуемом направлении. Чтобы выделиться и проявить свою личность, приходится нарушать правила. Зато люди, которые сделали это, добиваются успеха и устанавливают свои правила, которым следуют другие.
В бизнесе тоже так: вы придумали цель и хотите ее добиться. Даже если вы что-то об этом почитали, вы создаете собственную схему. Это ваше изобретение.
Правила — очень важная вещь. А нужен ли альпинисту азарт? Ведь, когда глаза горят, можешь и забыть о чем-то жизненно важном.
Тут тонкая грань. Когда я выхожу на восхождение, у меня появляется драйв. Сознание расширяется, я вижу вокруг все более ярко. Но именно благодаря этому азарту я все лучше контролирую. Он помогает подниматься на вершину, но в процессе находить правильные решения.
В своих восхождениях в качестве гида я тоже пытаюсь добиться 100%-ного результата: чтобы все взошли на гору, хотя команда всегда неоднородная, в ней есть люди сильные и слабые — духом или физически. Нужно все правильно организовать, чтобы быстрые не убежали, чтобы слабые не отставали, и атмосфера в коллективе была хорошая. Если люди понимают, что мы — одна команда, и у нас нет шанса не взойти, получается классное восхождение. Все довольны, счастливы, благодарят тебя — и ты тоже испытываешь удовольствие.В горах вы встречали разных людей: от Юрия Шатунова до Геннадия Зюганова. Расскажите о какой-нибудь из этих встреч. Меняются ли люди на высоте?
Не буду переходить на личности, но люди, конечно, меняются после каждой поездки. Они приезжают обновленными. Горы — это испытания. Пройдя их, люди становятся лучше, чище, сильнее. Бывает, что после возвращения в город люди возвращаются и в свое старое состояние. Мой совет: нужно чаще ездить в горы, и жизнь заиграет новыми красками.
В этом году вам исполнилось 58 лет. Есть ли какой-то возрастной ценз для занятий альпинизмом?
Большинство видов спорта заканчиваются для спортсменов в 20-25 лет, а гимнастика, может быть, даже в 18. Но альпинизм — не совсем спорт. Люди могут играть в эти игры до самой смерти. Хотя для некоторых это «занятие альпинизмом до смерти» может закончиться и в раннем возрасте.
Еще будучи новичком, я встретил дедушку и бабушку, которые шли по тропинке, держась за руку. Мне было 17, а им, наверное, 50, но я думал, что это очень пожилые люди. И я решил: какое хорошее занятие! Я тоже смогу таким вот старичком со своей бабушкой ходить по тропинкам и любоваться горами!
Какого самого возрастного человека вы водили в горы? А самого младшего?
В альпинизме нет предела. Самый пожилой человек, который зашел на Эверест, это японец Миура. Ему было 80. А я хочу вспомнить Николая Черного, участника экспедиции «Эверест — 82». Он поднялся со мной на Эверест сначала в 66, а потом и в 70 лет. Я на него равняюсь.
А из молодых — на склонах Эльбруса я встретил 8-летнюю девочку, которая была ужасно счастлива и очень быстро бежала. А на Эверест с нами восходил Дима Тертычный, который сделал это в 17 лет. Он был третьим по возрасту — и, я думаю, самым молодым в Европе — восходителем. Это дало ему очень много в жизни не только в плане спорта, но и в плане учебы.
Вопреки стереотипам, альпинизм — спорт интеллигенции. Чтобы им заниматься, нужно уметь абстрагироваться от жизни. Практических целей ты не достигнешь, поэтому нужно уметь ставить абстрактные. Поэтому побеждают люди, которые борются не с горами, а с собой, своими проблемами, страхами.
«В горы я не налазился», — говорите вы в книге. Расскажите о крайнем своем походе. Или о крайнем из тех, что больше всего запомнились.
Налазиться невозможно! Нельзя же сказать: все, я наелся сладкого на всю жизнь, больше не хочу. Его всегда хочется еще! Позавчера я вернулся из Пакистана, где провел 16 дней. Поездка была обалденная! Мы сделали несколько выходов, взошли на две вершины. Последняя была суровая: непогодища, лавиноопасный склон… Но нам удалось взойти на Хасарганг. А сейчас я лечу в Антарктиду, потом хочу подняться на Аконкагуа. Эти приключения для меня не прекращаются. Я буду ходить в гору до самой смерти. А когда она наступит? Там разберемся.
В горах вы встречали разных людей: от Юрия Шатунова до Геннадия Зюганова. Расскажите о какой-нибудь из этих встреч. Меняются ли люди на высоте?
Не буду переходить на личности, но люди, конечно, меняются после каждой поездки. Они приезжают обновленными. Горы — это испытания. Пройдя их, люди становятся лучше, чище, сильнее. Бывает, что после возвращения в город люди возвращаются и в свое старое состояние. Мой совет: нужно чаще ездить в горы, и жизнь заиграет новыми красками.
В этом году вам исполнилось 58 лет. Есть ли какой-то возрастной ценз для занятий альпинизмом?
Большинство видов спорта заканчиваются для спортсменов в 20-25 лет, а гимнастика, может быть, даже в 18. Но альпинизм — не совсем спорт. Люди могут играть в эти игры до самой смерти. Хотя для некоторых это «занятие альпинизмом до смерти» может закончиться и в раннем возрасте.
Еще будучи новичком, я встретил дедушку и бабушку, которые шли по тропинке, держась за руку. Мне было 17, а им, наверное, 50, но я думал, что это очень пожилые люди. И я решил: какое хорошее занятие! Я тоже смогу таким вот старичком со своей бабушкой ходить по тропинкам и любоваться горами!
Какого самого возрастного человека вы водили в горы? А самого младшего?
В альпинизме нет предела. Самый пожилой человек, который зашел на Эверест, это японец Миура. Ему было 80. А я хочу вспомнить Николая Черного, участника экспедиции «Эверест — 82». Он поднялся со мной на Эверест сначала в 66, а потом и в 70 лет. Я на него равняюсь.
А из молодых — на склонах Эльбруса я встретил 8-летнюю девочку, которая была ужасно счастлива и очень быстро бежала. А на Эверест с нами восходил Дима Тертычный, который сделал это в 17 лет. Он был третьим по возрасту — и, я думаю, самым молодым в Европе — восходителем. Это дало ему очень много в жизни не только в плане спорта, но и в плане учебы.
Вопреки стереотипам, альпинизм — спорт интеллигенции. Чтобы им заниматься, нужно уметь абстрагироваться от жизни. Практических целей ты не достигнешь, поэтому нужно уметь ставить абстрактные. Поэтому побеждают люди, которые борются не с горами, а с собой, своими проблемами, страхами.
«В горы я не налазился», — говорите вы в книге. Расскажите о крайнем своем походе. Или о крайнем из тех, что больше всего запомнились.
Налазиться невозможно! Нельзя же сказать: все, я наелся сладкого на всю жизнь, больше не хочу. Его всегда хочется еще! Позавчера я вернулся из Пакистана, где провел 16 дней. Поездка была обалденная! Мы сделали несколько выходов, взошли на две вершины. Последняя была суровая: непогодища, лавиноопасный склон… Но нам удалось взойти на Хасарганг. А сейчас я лечу в Антарктиду, потом хочу подняться на Аконкагуа. Эти приключения для меня не прекращаются. Я буду ходить в гору до самой смерти. А когда она наступит? Там разберемся.
