Я задержалась у края толпы, прежде чем постепенно просочиться вперед. Многие люди держали подарки для мастера. У кого-то были букеты цветов. Один мужчина принес написанный им самим портрет гуру, а другие – какие-то предметы, которые, по слухам, нравились Садхгуру. Я видела банку острых специй, большой пакет специального мыла ручной работы и даже диск фрисби, который этот атлетичный гуру любит бросать в свободную минуту.
Он приветствовал каждого человека...
В половине пятого, когда подошло время посадки, люди стали искать удобные места, чтобы первыми поприветствовать Садхгуру. Шасси самолета пунктуально коснулись полосы, и вскоре мимо нас потоком пошли пассажиры. А потом мы увидели его: он шел спокойно, его лицо цвета карамели безмятежно сияло, создавая резкий контраст с усталыми лицами окружающих. Как это часто бывает, я внутренне вздрогнула. Он выглядел необыкновенно. Он и стар, и молод. Его седая борода доходила до середины груди, но он был в джинсах и темных очках, какие носят пилоты. Мы из одного поколения. Он, по сути, мой сверстник. Мы оба выросли, слушая The Beatles и Rolling Stones.
Не обращая внимания на стремительный поток спешащих пассажиров вокруг него, Садхгуру с теплой улыбкой направился к группе встречающих. Он приветствовал каждого человека – кого-то улыбкой, кого-то кивком головы; некоторых он обнимал, а другим давал пронзительные характеристики, которые попадали в точку.
Длительное путешествие не повлияло на его причудливое чувство юмора. Кто-то спросил: «Как прошел полет, Садхгуру?» Он быстро ответил: «Мне не разрешили порулить! Я просто сидел в кресле», – и, откинув голову, рассмеялся своим обычным глубоким и сердечным смехом.
Подлинная глубина в каждом слове
Хотя он находился в пути целых тридцать шесть часов и ему еще предстояло проехать много километров, прежде чем он смог бы отдохнуть, он никуда не спешил и по-настоящему присутствовал, общаясь с людьми; внимательно отвечал на вопросы и кратко обсуждал с волонтерами свои планы.
Это был не первый случай, когда я наблюдала взаимодействие Садхгуру с публикой в общественных местах. Я ни разу не видела, чтобы он отвернулся от кого-нибудь и занялся своими делами. Когда окружающие нуждались в руководстве и обучении, казалось, что у него нет личных забот. Я видела, как терпеливо он выслушивал каждого, кто ждал его в длинной очереди.
На каждый вопрос, даже тривиальный, он отвечает словами, в которых проявляется его подлинная глубина. Люди не раз говорили мне, что задают ему незначительные вопросы только для того, чтобы он своим ответом коснулся их настоящей проблемы, глубоко укорененной и невысказанной. Однажды я упомянула об этом в разговоре с ним, и он пояснил: «Я всегда обращаюсь к человеку, а не отвечаю на вопрос».
Почти час Садхгуру разговаривал с людьми, обменивался приветствиями, шутил и внимательно слушал. В итоге удовлетворены были все, от дамы с мылом до парня с фрисби; все радовались этой встрече. Его энергия, подобно сиянию солнца, оставила свет на каждом лице. После последнего прощания мы с Садхгуру неторопливо двинулись к багажной ленте. Пока мы ждали его чемодан, я взглянула на один из подарков: кто-то дал ему книгу о суфийском поэте-мистике Руми. Я знала, что поэзия Руми воспевает любовный роман с божеством. Поэтому спросила Садхгуру: «Является ли любовь наивысшей возможностью из всего, что можно искать?»
Насколько быстро я могу ехать?
Именно в этот момент на ленте появился его багаж. Гуру потянулся за ним и, как мне показалось, не услышал моего вопроса. Молча мы направились к моей машине. Колеса его чемодана скрипели и постукивали по тротуару, и этот звук эхом отражался от стен ярко освещенной парковочной площадки.
Зная, что Садхгуру свойственна подвижность в той же мере, что и покой, я спросила, не хочет ли он сам повести машину. Всем хорошо известно, что он любит водить, и к тому же быстро, – но, возможно, после такого долгого путешествия он все-таки захочет отдохнуть? Как бы не так! Он протянул руку за ключами, и я рассмеялась. Мне следовало догадаться, что он не упустит такую возможность. Я села на пассажирское сиденье и крепко пристегнулась, еще раз вспомнив о репутации гуру в области управления транспортными средствами (и людьми). В Индии, где мало кто соблюдает ограничения скорости, он известен тем, что в его руках автомобили – как и ученики – работают на пределе возможностей.
Он вставил ключ в зажигание, а затем пристально посмотрел на меня и спросил: «Насколько быстро я могу ехать?»
Не знаю, зачем он задал этот вопрос; от меня уже ничего не зависело. Мы уже неслись прочь со стоянки, и, даже если бы я ответила ему, он бы ничего не услышал.
По мотивам книги «Откровенные беседы с Садхгуру: о любви, предназначении и судьбе».
