Афганистан, Ирак и Сирия — где только не работал британский хирург Дэвид Нотт. Он извлекал из людей пули, ампутировал конечности, проводил трепанации черепа и принимал роды. И все это — под грохот бомб, в разрушающихся зданиях и даже в штабах самых опасных убийц под пристальным вниманием командиров группировок.
О своих приключениях Нотт рассказал в книге «Военный врач», где поделился, каково это — проводить операции во время обстрелов, зная, что запас инструментов, бинтов и донорской крови ограничен. Делимся отрывком из книги о том, как доктор Нотт спасал людей в Сирии.
Бомба в ноге
Летом 2012 года мне позвонили из главного офиса организации «Врачи без границ» в Париже и предложили поработать в их больнице в Сирии. Сделав все обычные приготовления к отъезду, я прилетел в Стамбул, а затем в Хатай.
Первой пациенткой оказалась жена местного изготовителя бомб. Муж этой женщины делал на своей кухне бомбу, когда прогремел взрыв. Весь дом был разрушен, мужчина погиб, а его жену в спешке доставили к нам с осколочным ранением в левую голень. Из раны обильно шла кровь, и на бедро пришлось немедленно наложить жгут. Тщательно осмотреть рану было невозможно из-за кровотечения — скорее всего, была повреждена бедренная артерия.
Первым делом я выполнил разрез чуть ниже жгута, чтобы получить доступ к поврежденной артерии, далее взял артерию на зажим и начал исследовать рану. Осторожно засунув палец в большое отверстие прямо над ее коленом, я нащупал какой-то предмет, приняв его за кусок металла — осколок бомбы или, возможно, фрагмент ее разрушенного дома.
Осторожно тыкая пальцем, я понял, что это не просто кусок металла или осколок с зазубренными краями, а какой-то гладкий предмет цилиндрической формы. Ухватив пальцами, я очень осторожно его вытащил. Поднял перед глазами, чтобы лучше рассмотреть, но стоило помогавшему мне сирийцу его увидеть, как он мгновенно побледнел. Очевидно, он знал, что у меня в руках. «Муфаджир!» — выпалил он и бросился из комнаты наутек.
Мы с анестезиологом переглянулись. У меня, что в руках бомба? Я оцепенел, пытаясь сообразить, что теперь делать. Вокруг воцарилась полная тишина — только и было слышно тихое шипение аппарата ИВЛ. Анестезиолог зашаркал подальше от меня и спрятался за шкафом в углу комнаты. У меня задрожали руки. В любую секунду я мог уронить эту неизвестную штуку на пол и понял, что медлить больше нельзя.
Спустя несколько секунд в комнату вошел помощник-сириец с ведром воды. Поставив ведро на пол у моих ног, он вместе с анестезиологом убежал в соседнюю комнату. Я плавно опустил предмет на дно и с предельной осторожностью вынес его наружу.
«Муфаджир» — это детонатор. Трудно было понять, взведен он или нет. Позже мне сказали, что взрыв вряд ли меня убил бы, но руку оторвало бы наверняка: может, и не конец жизни, но уж точно конец карьеры — на тот момент это, по сути, было равнозначно.
Город снайперов
Алеппо — городом снайперов. Я обратил внимание, что в одни дни в ранениях людей наблюдается странная закономерность: казалось, все пациенты были подстрелены в одну и ту же часть тела.
В один из дней к нам доставили несколько пациентов с огнестрельным ранением левой паховой области, в другой поступило шесть или семь раненых, подстреленных уже в правый пах. Похожая ситуация наблюдалась и с ранениями груди, и верхних конечностей. Складывалось впечатление, что все они в течение какого-то времени оказывались с одной и той же стороны. Несмотря на оптические прицелы снайперов, мы редко когда сталкивались с выстрелами в голову, от которых люди умирали на месте, — казалось, целью было ранить, изуродовать или искалечить.
Ходили слухи, будто для снайперов это было своего рода состязанием. Нездоровое соревнование достигло апогея к концу моего пребывания — главной мишенью одного особенно жестокого и беспринципного снайпера стали беременные женщины.
Одна такая пострадавшая поступила в больницу с ранением в живот. Пуля не задела ребенка, но прошла через плаценту. Женщина оказалась на операционном столе всего через несколько минут после выстрела, и мы приняли у нее роды. Плацента была полностью уничтожена и перестала снабжать плод кислородом. Я быстро перерезал пуповину и отдал новорожденного одной из медсестер, чтобы она его реанимировала, — к несчастью, сделать этого не удалось.
В тот же день в больницу поступила еще одна беременная жертва снайпера. Это была ее первая беременность, и ее должны были вот-вот положить рожать в больницу. Персонал решил отправить ее на рентген брюшной полости, который показал, что пуля по-прежнему у нее в животе, но самое ужасное было в том, что она застряла в голове ее неродившегося ребенка. Женщину незамедлительно доставили в операционную. Она выжила, а ребенок, к сожалению, нет.
Мы, вне всяких сомнений, приняли правильное решение в попытке спасти ее и ребенка. Только вот какой ценой? Она потеряла единственного ребенка и была теперь вынуждена жить с осознанием того, что другого у нее больше не будет. Более шокирующей жестокости по отношению к человеку я в жизни не видел, а к тому времени повидал всякого.
«Враг» на операционном столе
Когда я добрался до операционной, хирург Абу Абдулла объяснил, что у пациента правостороннее ранение в грудь — его подстрелили в спину чуть ниже лопатки. Кожа под густой бородой пациента была чрезвычайно бледной — он быстро терял кровь.Мы положили раненого на левый бок, вымыли и обложили простынями.
Я сказал Абу, чтобы он разрезал шестое ребро и раздвинул ткани в стороны, чтобы открыть доступ к легкому. Как только он это сделал, из грудной полости хлынула кровь. Отделив нижнюю легочную связку, мы увидели, что нижняя правая доля легкого была полностью разрушена, а из легочной вены обильно текла кровь.
Даже в самых лучших условиях это очень сложная операция с высоким уровнем смертности. Принцесса Диана умерла от такой же травмы. Только я собирался зашить легочную вену, как двери операционной распахнулись. Я посмотрел направо и не поверил своим глазам: в комнату ворвались шесть вооруженных до зубов человек в черной боевой форме и куфиях. Это были сирийские боевики, и пациент на столе был одним из них.
Вперед вышел главарь группы, наставив на нас автомат.
— Это мой брат! — агрессивно сказал он по-английски с сильным и непонятным акцентом. — Что ты с ним делаешь? Абу Абдулла сказал ему по-английски, что мы пытаемся спасти этому мужчине жизнь и не знали, кто он такой.
— Вы должны были спросить, прежде чем забирать нашего брата на операцию! — последовал ответ. — Кто эти люди? — продолжал он, показывая на Аммара и меня.
Абу Абдулла объяснил ему, что мы хирурги. Было очевидно, что этот человек хочет, чтобы с ним говорил я, но Аммар вмешался со своим сильным сирийским акцентом, сказав, что мы все хирурги и просто пытаемся спасти этому человеку жизнь.
— А это кто? — спросил он, показывая на меня, и принялся обходить стол.
— Это старший хирург. Старший хирург сейчас занят — он останавливает кровотечение у вашего брата, и его нельзя беспокоить. Если вы ему помешаете, он не сможет спасти вашему брату жизнь. Главарь подошел к операционному столу и заглянул в рану, чтобы посмотреть, что мы делаем. Остальные боевики угрожающе расхаживали по комнате — кто-то сел на полу, кто-то устроился поудобнее, опершись на оборудование.
Чтобы закончить операцию, потребовался целый час. Я зашил легочную вену в полной тишине. Обычно, выполняя сложные маневры, мы в операционной то и дело подтруниваем друг над другом, но сейчас не говорили ни слова.
Пациенту невероятно повезло — ему прострелили легкое, и он истекал кровью, но по иронии судьбы из-за ворвавшихся в операционную боевиков я дольше прижимал свои дрожащие руки к его ране, а когда наконец смог их отнять, мне удалось разглядеть, где именно была перебита вена. После случившегося я пребывал в некотором замешательстве.
Я уверен, что, если бы главарь группировки узнал, что я британский подданный, меня убили бы на месте. Я снова спас жизнь человеку, который мог продолжить совершать ужасные преступления.
Делало ли это каким-то образом меня соучастником? На этот раз я точно знал, кем был мой пациент, и мог предположить, какого рода вещи он делал или может сделать в будущем. И тем не менее я твердо верю, что моим долгом было спасти ему жизнь.
Еще больше невероятных историй из жизни хирурга на линии фронта и ответ на главный вопрос, что заставляет врача помогать людям, рискуя своей жизнью — в книге доктора Дэвида Нотта «Военный врач». Купить по ссылке.
Расскажите всем, какую интересную статью вы нашли!
